Форум » Мониторинг конфликтных ситуаций » Разночиновский интернат и приемная семья Дробинской В.О. » Ответить
Разночиновский интернат и приемная семья Дробинской В.О.
selena: Б.Л.Альтшулер подключился к противостоянию полному правовому беспределу в отношении приемной семьи В.О.Дробинской и ее детей из Разночиновского интерната (Астрахань)
Марьяна Соколова: Уважаемая Ольга, добрый день. Спасибо большое, что нашли время откликнуться. Сейчас, насколько я понимаю, происходит некий организационный момент и различные согласования. Как только станет понятно когда и как мы едем, обязательно свяжемся с Вами. С добрыми пожеланиями, Марьяна.
Марьяна Соколова: Светлана, добрый день. Думаю, что освещение содержания поездки, ее задач и результатов очень важны. Но, похоже, сейчас еще рано об этом говорить. Надеюсь, в ближайшее время все будет разъяснено и согласовано, и с этого момента можно будет обсудить возможности по работе со СМИ . Поездка в любом случае состоится, просто мы очень хотели бы , чтобы группа ехала с полномочиями (поддержкой) от ОП. Нет - консолидируем членов общественных организаций , входящих в КС, и всех желающих (аппарат по правам человека уже высказал готовность ). Наверное, к 7-8 все будет ясно. С благодарностью, Марьяна.
ОльгаКанивец: Наталья Гузик пишет: откровенно - очень жаль. Меня очень беспокоит эта стартовая поездка. Ну, делать нечего, смиряюсь с обстоятельствами. я не думаю, что именно мое посещение сыграет роль и именно я что то смогу донести до руководства АО и Лукьяненко.Тому много подтверждений.Ведь мы с товарищами уже более 3х лет доносим нашу позицию безрезультатно.Уже более 5 месяцев договор о сотрудничестве между волонтерами и дди безответно находится в недрах Минсоца и интерната. Поэтому сейчас дело за специалистами,я так считаю.Сейчастуда ездят только журналисты, которым показывают тетрадки, радостно улыбающихся детей,собирающие пирамидки и "не=людей" в палате лежачих, которые "должны уходить из жизни", цитата директора.И журналисты верят. Если у вас есть связь с Лукьяненкео, может быть она бы Вам предоставила нормы социального осблуживания населения в Астраханской области? потому что этот документ невозможно найти, есть только стандарты,но они без конкретных цифр.
selena: Коллеги, в связи с тем, что к нам присоединяется все больше людей, а часть обсуждения осталась в переписке членов КС и известна не всем, хотя мне представляется важным общая осведомленность с точки зрения как оценки данной ситуации, так и дальнейших планов работы по этому направлению, считаю необходимым скопировать переписку на форум - в той части, что носит общий характер. В случае возражений по конкретным постам - срочно пишите мне в почту Тема Мобильная группа КС http://invasovet.myqip.ru/?1-22-0-00000002-000-0-0-1328244481 Открытые материалы по разночиновскому интернату размещаю здесь
selena: Интернет -ресурсы 16 февраля, 2011 Есть в Италии такая возможность выразить свои гуманные наклонности, как гражданская служба. можно работать в библиотеке, водить даунов по музеям, развлекать годовалых детей, разбирать одежду для нищих. можно поехать в страны третьего мира, и помогать несчастному населению там. это ангола, сиерра леоне, россия, танзания, бурунди. среди проектов в великой россии есть проект в Астрахани, один из добровольцев этого проекта, Мирелла Занон пишет о своем визите в Дом инвалидов в деревне Разночиновка под Астраханью: http://www.antennedipace.org/html/articoli/art_666.html "Россия. Ничьи дети. Они закрыты на всю жизнь в государственных учреждениях, загороженными высокими заборами. Никто не приходит к ним в гости, никто не звонит и не спрашивает, как у них дела, никто не любит их. Никто не заботится ох правах детей. Они - результат политики, которая хотела дать идеальный образ советского человека, без дефектов или болезней. Но не изменились ли времена? Мирелла Дзанон (Белая каска из Астрахни, Россия) Источник: Белые каски 13 августа 2007 года В 38 километрах к северу от Астрахани, по дороге в Волгоград, вы найдете дорожный указатель в Разночиновку. Поверните налево и начнутся 12 км грунтовой дороги, которя идет через малые притоки Волги, среди зеленых полей, чередующимися с лесами и пасущимися коровами. Это область, богатая водоемами, и это чувствуется, даже при жаре, сжигающей окружающую растительность. Проезжая по проселочной дороге, вы, может быть, встретите несколько машин из деревень, разбросанных в пустынной местности. О приближении к интернату вы узнаете по группе темных деревянных домишек. На крыше каждой стоит белоснежная параболическая антенна, которая напоминает, что глобализация дошла и сюда. Въехав в Разночиновку, в ее центр, в глаза сразу бросается бедность в этого места. Домики старые, почти все из дерева, голый ландшафт среди которого тут и там поднимаются ржавые развалины. Потом вы увидите большой комплекс зданий, окруженных высоким металлическим забором, и его главный вховход, со надписью "Детский дом", дом для детей. Это учреждение для несовершеннолетних. Ворота и красочные надписи резко выделяются на фоне серых стен. Этот центр принимает около 240 детей, большинство с психическими или физическими отклонениями, хотя на первый взгляд в некоторых из них нельзя заметить никакого типа "отличия". Всех их объединяет отказ их семей от них, и их вынужденное пожизненное пребывание в государственных центрах, как этот. Они ничьи дети, никто не приходит к ним в гости, никто не звонит и не спрашивает, как у них дела, никто не любит их. Никто не заботится ох правах детей. Сегодня мы прервем эту повседневную изоляцию и зайдем к ним в гости. Мы принесли с собой конфеты, печенье и игрушки. мы выходим из машин и идем к корпусу, где живут самые маленькие. Сразу замечаем, что нас приветствуют с плохо скрываемым удивлением, потому что мы не предупредили о нашем приезде. Нам говорят, что директор, Валентина, отсутствует из-за болезни. Мы проходим около забора, за котором находятся дети примерно 12-16 лет. Нам объясняют, что их держат взаперти, потому что они психически неустойчивы, они жестокие, буйные и неуправляемые. Я смотрю на них и машу им рукой, некоторые из них что-то отвечают или улыбаются в ответ, как бы разбуженные ото сна этой странной группой гостей. Другие продолжают заниматься тем, что они делали до этого, а именно, продолжнают сидеть на скамейках под взглядом двух охранников. Я делаю несколько фотографий, и замечаю в другом углу загона детей, играющих на полу без одежды. Почему они голые? Потому что они не контролируют свои физические потребности, мне объясняет замдиректора которая следуеет за мной по пятам, после того как она поняла, что у меня фотоаппарат. то есть, если дети описаются или обкакаются, это очень удобно, их не надо менять. В этот момент я спрашиваю себя, а есть ли ванные комнаты в этой части интерната? Но что поражает меня больше всего, это момент раздачи еды: все заходят в помещение, последними по земле ползут голые дети. Я собираюсь сфотографировать их, но их охранники, несколько женщин, закрывают собой детей от фотоаппарата. Тоже самое происходит, когда мы спрашиваем разрешения войти в отделение, где находятся самые маленькие: к сожалению, мы приехали в неудачное время и не сможем их увидеть, потому что они обедают. Спрашиваю заместителя директора, можно ли увидеть детей после обеда и получаю отрицательный ответ: у них будет тихий час."Вам надо было приехать рано утром, чтобы их увидеть", говорит она, но я уверена, что и в этом случае нашлись бы другие причины, чтобы не разрешить нам зайти к ним. Нам разрешают только поставить сумку с игрушками в коридоре, а все двери, ведущие из коридора в комнаты, как по волшебству, закрываются. Из-за дверей слышится плач, плач совсем маленьких детей. Я замедляю шаг в надежде получить хоть какое-то представление о том, что делается в конатах и наконец, мне это удается. Я копирую тактику начальницы, которая следует за мной как тень, и когда она разговаривает с кем-то из-за двери, умудряюсь переступить порог комнаты. Мне в нос бьет тошнотворный запах экскскрементов, я зажимаю нос и рот и смотрю на происходящее в комнате: дети сидят на ковре в центре комнаты, один из них с культями на месте ножек. Разбросаные по комнате игрушки, удушающая жара. Несколько мнгновений, и кто-то выталкивает меня из комнаты, закрыв перед моим носом дверь. Теперь я начинаю понимать, почему нам запретили смотреть это отделение интерната. Я спрашиваю у моих "телохранителей", сколько лет этим детям, потому что я видела в комнате несколько совсем малышей, и мне с честными глазами отвечают, что сюда не принимают детей младше 4х лет. Какие лжецы. Мы сновы выходим на улицу, куда вышли и дети постарше, они качаются на качелях или сидять и общаются с моими товарищами. Мимо проходят дети 10-12ти лет, они идут в столовую. Я подхожу поближе и они окружают меня, и спрашивают наперебой: как тебя зовут, мама ты меня любишь, правда, у меня красивая рубашка, обними меня... Только теперь, когда я их вижу вблизи, вокруг меня, я понимаю, что они все обриты наголо, очень худы, с истощенными лицами и темными кругами под глазами. И, прежде всего, очень разные: кто-то даун, кто-то с задержкой умственного развития, кто-то хромой, кто-то аутист. А кто-то совершенно нормальный, если не считать печальных глаз и бледности на лице. Мы просим разрешения зайти в столовую вместе с ними, отдать им там конфеты, которые мы привезли, и получаем его, само собой, в сопровождении заместителя. Мы проходим через сад в левое крыло учреждения, заходим в в столовую. Дети уже не могут усидеть на месте и ждут раздачи конфет. Каждый хочет что бы мы его сфотографировали. В столовой стоит неприятный запах манной каши, русской еды для бедных. На стенах облупившаяся штукатурка, все вокруг довольно грязно. Пока Леа раздает печенье, я начинаю обход с карамельками, и мне даже удается сделать несколько фотографий, пока моя "тень" отвлекается и следит за детьми, чтобы те вели себя как подобает. Я смотрю на детей, и мне кажется, что они не видели сладкого несколько лет, и она, как будто читая мои мысли, насмешливо покрикивает на детей: "Ведите себя хорошо! Печенье вы едите каждый день, а кажется, что вы не видели его сто лет ". Когда мы подходили к столовой, нам показали меню, подчеркнув, что дети получают каждый день свою дозу витаминов и печенья и что пища в достатке. Я наблюдаю за этими малышами за белыми столами, за их голодными глазами, и понимаю, что все это совсем не так. Перед выходом из столовой я делаю еще несколько снимков, и каждую секунду жду приказания закончить съемку, настолко сурово смотрят на меня женщины-воспитатели, которые меня окружают. Мы продолжаем наш обход, и заходим в помещение, где живут девочеки-подростки, 14-16ти лет, а некоторые и постарше. Здесь уже царит порядок, двери в комнаты остаются открытыми, и девочки встречают нас улыбкой. И здесь, все болезни и паталогии перемешаны. Я замечаю двух девушек, которые готовятся красить ногти и улыбаюсь этому естественному проявлению женского тщеславие этих маленьких женщин, которые хотят быть красивыми, как и все их сверстницы, живущие за пределами интерната. Я смотрю на них и испытываю странные эмоции, думаю об их хрупких человеческих желаниях, меня поражает контраст между их мечтами и средой, которая их окружает. Мы отдаем им оставшиеся конфеты, делаем несколько фотографий, обмениваемся парой слов и снова выходим в сад, где собираемся раздать наши последние запасы. Спускаясь вниз по ступеням, я отваживаюсь задать этой ледяной женщине, который сопровождает нас с самого начала, несколько вопросов. На этот раз я хочу знать, сколько человек работает здесь. По ее словам, около 150, в том числе руководители, медицинских работники, повара, уборщицы и клерки. Мне эта цифра кажется преувеличенным, потому что проходя по интернату мы встретили около тридцати человек. Все они были одеты в униформу и большинство составляли женщины. Этого колличества, конечно, недостаточно, чтобы следить за всеми детьми. Вот почему этот интернат знаменит тем, что дети здесь подвергаются насилию. Здесь живут дети и подростки от 2 до 18 лет, после достижения совершеннолетия, их переводятся в другие учреждения. Здесь нет разделения по полу, но только по возрасту, без какого-либо учета потребностей и состояния здоровья, физического и психического. Не трудно представить, что старшие дети ночью применяют насилие в отношении младших, пострадав от него за день от более силных, они вымещают его ночью на более слабых. У меня нет никаких доказательств, чтобы подтвердить эти впечатления, но я уверена в том, что я видела: я не раз поднимала руку, чтобы погладить и приласкать одного из детей около меня, и каждый раз он отступал в сторону, как будто уклоняясь от удара, пощечины. Кто-то скажет, что это плод моего воображения, но я знаю, что в некоторых вещах нельзя ошибиться. Еще я знаю, что все работники интерната получают очень низкую зарплату, и у них тоже есть семьи и дети, о которых надо заботиться на скудные средства, которые они здесь получают. Поэтому, в большинстве случаев, у работников интерната нет ни стимула, ни нужной профессиональной подготовки для обеспечения безопасности детей. Детские голоса в саду снова привлекают мое внимание и я возвращаюсь к ним. Им не больше 6-8и лет, и нам описывают их как самых младших в интернате. Мы должны сделать вид, что верим этому, как если бы мы никогда не заходили в коридор с малышами. Дети подходят ко мне с любопытством и задают все те же вопросы. Неожиданно тоненький голосок спрашивает: "Мама, ты меня любишь?". Я не нахожусь что ответить. На меня смотрит мальчик, маленький, истощенный. Тут все начинают называть меня мамой, все задают мне этот же вопрос, вцепляются в меня, обнимают, кто-то кладет мне головку на грудь, кто-то, кто ниже ростом, обхватывает меня за талию. Мой голос дрожит, когда я отвечаю: "Конечно, мои маленькие, я люблю всех вас". Потом я слышу, как маленькую девочка спрашивает меня: "Мама, забери меня отсюда, увези меня домой". Я смотрю на нее, она улыбается мне, малышка в грязном и рваном платьице. Мне она кажется красавицей. Но тут я не выдерживаю, я чувствую, что боль, растущая внутри меня с самого начала посещения, вот-вот выльется в слезы. Воспоспользовавшись тем, что их зовут на веранду для раздачи оставшихся конфет, я постепенно освобождаюсь и медленно отдаляюсь от группы. В голове продолжает звенеть голосок девочки, ее вопрос, мое сердце болезненно сжимается. Я смотрю издалека на этих детей, которым не слишком вежливо приказали сидеть и молча ждать, игрушки, разбросанные вокруг кажутся мне нереальными, воздух неподвижен, и мне кажется что я в концлагере, а не в детском учреждении. Наш визит в Разночиновку заканчивается прощанием с этими детьми, которых отводят в их помещание. Я вижу как они уходят, некоторые из них оборачиваются и смотрят на нас, как будто хотят запомнить наши лица. Медленно мы возвращаемся к машине и уезжаем. Еще несколько лет назад мы могли чаще бывать у них, но сейчас время этого не позволяет. Раньше мы даже организовывыли для них маленькие спектакли, что бы уних был в жизни маленький праздник. -------- я думаю, когда мы сможем вернуться сюда. мы не сможем привезти им много вещей или денег, но по крайней мере мы можем сделать так, что бы эти дети еще раз улыбнулись. весь вопрос в том, почему существует такой интернат в таком отдаленном от всех центров месте, практически недосягаемый зимой из за снега или слякоти? возможно, часть ответа лежит в историческом прошлом России. во времена коммунизма, пропаганда представляла советского человека как сверх-человека, без деффектов и болезней, поэтому всех тех, у кого были какие-либо отклонения от этой нормы, государство изолировало, они для него не существовали. все должны были видеть что социализм приносит только хорошие плоды, что существуют только образцовые семьи, что брошенных детей нет, а отклонение от нормы - это извращение, которое надо скрыть и уничтожить. такой подход к человеку отражался во всей организации общества, поэтому не было предусмотренно никакой помощи и поддержки тем, кто в ней нуждался, поэтому создавались такие интернаты, где «отклонения» изолировались как отбросы, негодные для правильного развития системы. а сейчас? времена изменились, изменилась идеология, Россия входит в G8, восьмерку самых сильных государств мира. но сильных в чем? в экономике, политике, военной промышленности. а в социальной сфере? Человеческая психология и менталитет не меняются так быстро, как политика. Люди здесь еще не могут увидеть и понять, что же в таком устройстве неправильно, или, может быть, не хотят. не способны увидеть. Здесь нужен долгий процесс перевоспитания, демократизации, которая идет снизу, от обычных людей, что бы эти люди прежде всего осознали свои нужды, а потом поняли бы, что эти нужды не надо скрывать, а заниматься ими. Возможно, тогда дети из Разночиновки, вместе с другими детьми со всей России, перестанут быть ничьими детьми. " -- Храни вас Бог!
selena: Московский Комсомолец 14.12.2011 Еле живые души В интернате, убивающем своих воспитанников, за полгода ничего не изменилось Автор: Анастасия Кузина Рубрика: НЕДЕТСКИЕ ИГРЫ Несколько месяцев назад, как принято писать в таких случаях, "разгорелся жуткий скандал". Жительница Астрахани Вера Дробинская опубликовала в Интернете фотографии безымянных могил, в которых лежали воспитанники интерната для умственно отсталых детей в селе Разночиновка. Крик тогда стоял - дай Бог. Выяснилось, что медицинская помощь детям в этом интернате ужасная. И что многим детям там вообще нечего делать, потому что они умеют читать и хотят учиться. И что воспитанники там вкалывают за спасибо, а зарплату получает руководство. Все думали: ну-у, полетят головы дирекции, интернат расформируют, детей переведут в больницы, школы, а то и семьи. Прошло больше полугода. И - ничего. Я позвонила волонтерам - людям, которые начали вытаскивать на свет страшные тайны этого интерната. "Ну, что у вас изменилось? Сняли директора? Может, дети стали учиться?" - Нет, - ответили мне. - Девочку вот только одну перевели в другой интернат. Свету... Света. Интернат - это навсегда В ноябре прошлого года много шума наделало письмо воспитанников интерната для умственно отсталых детей в Павловске под Питером. Они послали его по всем адресам и твиттерам: "...Дети работают дворниками, на кухне, стирают. Платят за это 500 рублей (в месяц. - Авт.). Когда мы хотим сходить в магазин с воспитателем, пишем заявление, что мы хотим себе купить. Это заявление рассматривается администрацией. Покупка личных вещей запрещается. Паспорта и деньги нам на руки не выдают. В город самостоятельно не выходим. ...Дети работают без выходных, таскают тяжелые баки с едой..." А вот видеозапись, которую в марте сделала воспитанница разночиновского интерната Светлана, пока мало кто видел. -Меня зовут Света, сегодня 20 марта. ...Мы здесь работаем уборщицами, 200 рублей получаем (в месяц. - Авт.). Работаем каждый день, выходной один, воскресенье. Раньше на эти деньги покупали мыло, шампунь, трусики, нитки. Но мы давно не получаем денег. Лежачие? Нет, не гуляют. Последний год - совсем. ...Много детей топилось, убегали, одна убежала, ее поймали, она так просила: отпустите меня, я больше здесь находиться не могу... Аборты многим детям делают. Они все в другом интернате теперь. Я много раз спрашивала: почему меня отсюда не отпускают? Квартиру не дают?.. История жизни Светланы ужасна. Она попала в интернат случайно. Она вообще не умственно отсталая. Если бы лет семь назад девочка не попалась на глаза чиновникам органов опеки, Света была бы сейчас вольным человеком и находилась дома. До того как попасть в интернат, она жила в деревне с родителями-алкоголиками, которые до 13 лет не отдавали ее в школу. Потом было изъятие, череда детских домов. C девочкой, которая в 13-14 лет не умеет читать, надо было заниматься отдельно. Желающих не было. В конце концов ее для простоты услали в интернат для умственно отсталых. Будь у девочки заботливые родственники, такого бы не произошло. Но за Свету было некому заступиться. А беда в том, что интернат - это не временно. Чиновники облегчили себе жизнь, зная, что больше они со Светой не встретятся. Не надо будет заниматься ее обучением, жильем. Это с каторги можно выйти, из подобного интерната - никогда. В разночиновском интернате ей исполнилось 16. Суд, без ее присутствия, автоматически лишил ее дееспособности. И теперь Света - никто. Голосовать, к примеру, она не может. Поехать куда-то - тоже. Там же, в детском интернате, ей исполнилось 17, 18, 20 лет. И теперь, не будучи по сути умственно отсталой, она на всю жизнь останется за решетками специнтернатов. И вот 20 марта, после того как видеозапись о ее житье-бытье попала в прокуратуру, Светлана... моментально исчезла из разночиновского интерната. После долгих поисков выяснилось, что ее спешно перевели в соседний интернат для взрослых. Но там к Свете уже не пускали посетителей, не подзывали к телефону: "Она на карантине, она болеет". Вот это и называется "Свету перевели в другой интернат". Перепрятали. Но волонтеры говорят, что будут добиваться признания ее дееспособной: Света должна выйти на волю. Хотя после интерната ей теперь будет очень сложно жить самой: там ее не научили ничему, не дали никаких навыков. А знаете, что девушка попросила в подарок у волонтеров на свое 20-летие? Букварь. Чтобы научиться наконец читать. Живая душа, не хочет умирать, не согласна... И она в Разночиновке не одна такая. - Перед праздниками мы навещали девочек, и они загадывали желания, - рассказывает астраханский волонтер Ольга Лазарева. - И многие загадали: "Я хочу учиться"... Ольга Лазарева - один из старейших волонтеров, опекающих Разночиновку. Уже довольно давно она ездит туда в группу к старшим девочкам. Хотя, говорит, каждый раз приходится упрашивать директора разрешить визит. - В старшей группе все девочки "необучаемые". У них нет ни одного педагога, только воспитатели, которые с ними делают аппликации. Но эти девочки умеют писать - и письма, и СМС! И они все равно "необучаемые". А для сироты это очень важно - обучаемый ты или нет. Потому что после 18 лет будет распределение по другим интернатам. Те, кто более перспективен, окажутся в учреждении, где можно жить по-человечески. А "тяжелые" попадут в какое-нибудь ужасное. Но в Разночиновке ни у кого нет цели - обеспечить детям хорошее будущее... Целая группа детей умеет читать и писать, у некоторых прекрасный почерк. Почему они не учатся в школе? Кто их туда отправил с ложным диагнозом "тяжелая умственная отсталость"? Почему их не переводят в другие учреждения? На эти вопросы могла бы ответить ПМПК - психолого-медико-педагогическая комиссия, которая и сортирует детей. Это от нее зависит, куда попадет ребенок: в обычный детдом или какую-нибудь "разночиновку". Оказалось, что ПМПК - это такая "летучая тройка", даже не юридическое лицо. Но ее решение не подлежит обжалованию - дирекция интернатов не пересматривает ее вердикты, даже если они объективно неверные. Получив штамп от ПМПК, ребенок так и будет с ним жить, до конца жизни переходя из одного специнтерната в другой. - Мальчик там есть, - рассказывает еще один волонтер Оксана Дучевич. - Он аутист, но умеет читать. На групповые занятия его не берут, и поэтому он числится в необучаемой группе. Сидит там и... читает. Кристина. "Здесь обычно умирают зимой..." Этот читающий мальчик в группе "необучаемых" - символ Разночиновки. Второй - это, безусловно, Кристина. Когда кто-то пытается защитить Разночиновский интернат - мол, дети сыты-одеты, - им задают только один вопрос: "А Кристина?" И все - дискуссия прекращается. Девочку вывезли оттуда при смерти. Еще месяц - и она была бы холмиком на кладбище для детей Разночиновки. Сейчас Кристина в другом учреждении учится петь в церковном хоре и слушает сказки. Большую роль в ее эвакуации сыграла Ольга Канивец, координатор волонтеров в этом интернате и участник движения "Невидимые дети". В это движение объединились люди из разных стран и городов, которые не могли навещать детей лично, но хотели брать шефство над детьми-сиротами. Они писали им письма, часто не надеясь на ответ, посылали посылки с подарками. - Мы предлагали директору интерната помощь - от мобилей до подгузников, от канцелярки до кроватей. Та ничего не просила, но и не отказывалась, - рассказывает Ольга. - Но мое отношение к дирекции интерната сильно поменялось после истории с Кристиной... Начав помогать финансово, волонтеры стали думать, что надо вытаскивать детей из интерната лечиться. И для начала решили привезти в Москву четверых детей с косоглазием, в том числе - Кристину. Об этой девочке "МК" уже вкратце рассказывал, но ее история заслуживает еще нескольких слов. У нее где-то есть сестра-близнец Анастасия. Они - дети "неблагополучной" мамы. До пяти лет их передавали из семьи в семью и потом вообще разделили: Настю отдали в приемную семью, Кристину оставили в больнице. Объяснение было такое: у Кристины портится зрение, она слепнет, ей нужен специальный уход. А на Настю нашелся усыновитель. Сестер вообще разлучать нельзя. А тут, прикрываясь благими намерениями, разлучили малышей-близнецов! Страдания пятилетних девочек никого не тронули. О Насте сейчас ничего не известно. А Кристина к тому времени была почти слепая, она осталась в незнакомом месте, совсем одна, без сестры, с которой не разлучалась с рождения. И тогда девочка легла, отвернулась ото всех, больше не вставала и ни с кем не разговаривала. Потом ее увезли в Разночиновку, а там - положили к лежачим: решили, что она слепая, немая и неходячая от рождения. - Я узнала о Кристине от астраханского волонтера Веры Дробинской, - продолжает Ольга Канивец. - И однажды она сказала, что девочка может не пережить зиму. По ее словам, в Разночиновке дети обычно умирают зимой. А к Кристине приходила дефектолог-волонтер, и эта девушка мне сказала, что малышка не ходит, потому что боится мира, которого не видит. Но если держать ее за ручки, она ходит! А в интернате просто в голову никому не пришло, что ее надо держать за ручки! Там реально некому это делать даже при большом желании. И вот я слушаю дефектолога - и у меня нет причин ей не верить. Но при этом директор интерната твердила: "Да Кристина глубоко отсталая. Да у нее прямая кишка не держит". То есть мы в Москве знали, что Кристина умеет говорить и ходить. А в Разночиновке - нет! А когда зашел разговор о том, чтобы везти ее в Москву показать офтальмологу, директор вообще сказала: "Кристина может не вынести дороги и умереть. Она от еды уже отказывается". И вот тут я испугалась - это подтверждало слова Веры о зиме... В результате Кристина все-таки приехала в Москву. Она была похожа на скелетик. - Отправлять назад ее было нельзя. Там ее ждало кладбище, - говорит Ольга. - Мы обратились к правозащитнику Борису Альтшулеру, и девочка осталась в Москве... Сейчас Кристина живет в детдоме для слабовидящих детей в Подмосковье. Там с каждым ребенком занимаются индивидуально, с детьми всегда няни, воспитатели, педагоги. Оказалось, что Кристина очень любит игрушки, слушать сказки и прекрасно поет. Но хрусталики пришлось удалить - заболевание было запущено, а в интернате девочку офтальмологу не показывали. - В Разночиновке никого не беспокоило: а какой Кристина была раньше? - говорит Ольга Канивец. - И остальные дети, которые там числятся неходячими и слепыми, они-то какими были?! Лариса. Язык отчаяния Это все, конечно, наиболее вопиющие случаи. Но вопиющими они являются только для нормальных людей - волонтеров, журналистов, просто граждан. А вот у сотрудников интернатов, скорее всего, происходит какая-то профессиональная деформация, которая позволяет им ничего не замечать. И ничего не делать. У волонтера Оксаны Дучевич в Разночиновке двое подшефных: Алеша и Даша, которым она из Москвы пишет письма и шлет подарки. - Алеше 10 лет, - рассказывает она. - У него ДЦП, он не ходит и не сидит, но слышит и понимает. Я езжу туда периодически и вижу, что уход за лежачими детьми, конечно, есть, но с детьми там не занимаются - ни реабилитации, ни обучения. Нет специалистов: 2-3 нянечки на группу в 20 человек. А это значит - памперс поменять, всех накормить, кто-то ест через зонд, кто-то из бутылочки. Нянечки хорошие, но у них ни знаний нет специальных, ни образования. А Даша - хорошенькая девочка 12 лет, смышленая, я ей книжки развивающие передаю. У нее логопедическая проблема. А там - один логопед на весь детдом!.. Недавно Оксана с болью узнала, что те силы и эмоции, которые она вкладывала в этих детей, уходили в никуда. Она писала письма Алеше три года, рассчитывая, что их будут читать мальчику вслух. Но однажды директор проговорилась: "Ну вы же понимаете, нянечкам некогда ваши письма детям читать". - Я посылала мобили и не видела их потом. Послала развивающие коврики с дугами - они осели на складе. Помощь в никуда. Именно та помощь, которая направлена на развитие ребенка, там неинтересна! Какой смысл все это делать?.. Волонтеры и спонсоры сделали из интерната картинку: купили красивое постельное белье, пижамы, кровати, поставили сплит-системы (до этого летом дети лежали при +50º - это же Астрахань!). И чиновники покупаются на эту картинку. Они говорят: дети чистые, ухоженные, что еще надо? Едят даже больше, чем положено по норме. Что еще-то? Но никто не спрашивает детей: "А что вам надо?" - Есть там девочка Лариса, - рассказывает Оля Лазарева. - Она глухонемая. И ее никто никогда не учил ни азбуке, ни языку жестов! Потому что глухонемым тут учителя тоже не положены. Но она придумала свои жесты. Когда я приезжаю, мы садимся рядом, обнимаемся и разговариваем. Я думала, что она просто немая, спрашивала. Она старалась читать по губам, показывать жестами, что хочет сказать. Воспитатель удивилась моему занятию: "Что ты с ней разговариваешь? Она же глухонемая!" В последние мои приезды Лариса лежала в коридоре на полу и горевала. Она лежала на голом полу, и все просто перешагивали через нее... "Что делать? Вскрывать эти консервные банки!" - Считается, что детей-инвалидов надо содержать, - говорит Татьяна Тульчинская, директор фонда "Здесь и сейчас". - Система и содержит. Она устроена так, чтобы было удобно взрослым, а не детям. Поэтому детей собирают по признаку инвалидности и просто держат в одном месте. Например, держат вместе всех глухих, потому что так удобно. А как ему потом жить в мире слышащих? Мы пошли в сторону фасада - все чистенько, красивенько. Но детский интернат - это просто отсрочка смерти. Их дотягивают до взрослого интерната, а там они уже довольно быстро угасают. Когда умирают взрослые - это не так стыдно... С ней согласен и председатель правления Московского центра лечебной педагогики Роман Дименштейн. Работая в этом центре много лет, он знает, каких результатов можно добиться при помощи индивидуальной реабилитации. - Необучаемых детей нет, - говорит он. - Нет такого понятия! И я это вижу по нашему учреждению: если с лежачими детьми заниматься, они садятся. А это уже рост! Но в интернатах, подобных Разночиновскому, нет практики, чтобы состояние ребенка улучшалось. Зато в каждом есть "отделение милосердия". Там дети лежат и готовятся к отходу, - Дименштейн показывает глазами на небо. - В мир иной. А ведь в Семейном кодексе есть понятие опекуна, и администрация интерната выполняет функции опекуна со всеми обязанностями: образования, лечения, реабилитации. Так что они обязаны этим заниматься! Если, например, родители не реабилитируют и не обучают своего ребенка - рано или поздно со стороны органов опеки может встать вопрос об ограничении или лишении их родительских прав. Точно так же - по закону - дело должно обстоять с опекуном. Но почему-то органы опеки никак не реагируют на систематическое нарушение опекунских обязанностей администрациями интернатов по отношению к подопечным детям и не лишают их опекунских функций. По-хорошему, у каждого ребенка-инвалида должна быть индивидуальная программа реабилитации - ИПР. В ней прописываются все сферы, включая материальную часть типа коляски. Вписываются и ответственные за нее. Во многих интернатах этих программ у детей нет. И в Разночиновке нет. Держат просто взаперти живые души... К Вере Дробинской, которая первой взялась за Разночиновку, за два месяца пришло восемь проверок! От опеки до СЭС. Роман Дименштейн этому не удивляется: - Все проверяющие органы будут до последнего защищать интернат, потому что это все - система. Система не сдает своих. Это гидра, которая не отдаст ни одну из своих голов. Детей в психоневрологические интернаты набирают для количества. Это финансово добротная система, но она работает, если заняты все места. Поэтому все закрыто. Тайно. С советских времен так заведено: эти дети будут изъяты и спрятаны. Для них ведь нужны инфраструктура, сопровождение, затем обеспечение рабочим местом. Причем давно подсчитано, что это обойдется дешевле, чем интернат. Но государство не поддерживает семью с инвалидом - спросите любого родителя с ребенком-инвалидом, как они живут! А поддерживает - именно изъятие и интернат. (В интернате на ребенка-инвалида выделяется 35 тысяч рублей, а родителям, если не откажутся от него, - 1200. - Авт.) Но мы идем постепенно. Уже подготовлен договор, по которому волонтеры смогут оказывать помощь Разночиновскому интернату на законных основаниях. Когда он будет принят, можно будет уже оспаривать гипердиагностику. Каждого ребенка - смотреть и спрашивать: "А что он тут делает?", запрашивать у опеки экспертизу. Есть еще вариант - идти через спонсоров. Сделать так, чтобы они не поддерживали пожирание живых душ, а спасали людей. Есть спонсоры, которые не деньги дают интернатам, а обучают персонал, приглашают специалистов. Надо преобразовывать систему, а не поддерживать. Вскрывать эти консервные банки...* * * Этими словами Романа Дименштейна про банки я и хотела закончить текст. Но вот последняя новость от волонтеров: - Мы безуспешно пытались наладить контакт с интернатом, - говорит волонтер Ольга Канивец, - и подписать договор о сотрудничестве: что мы будем регулярно навещать воспитанников, организовывать помощь педагогов и врачей. Но из областного Минсоцзащиты, продержав документы три месяца, наш договор вернули с резолюцией "не по адресу". А дирекция интерната просто молчит.
Марьяна Соколова: К вопросу о задачах той работы, которой мы занимаемся. Отчасти ответ на вопросы, которые задает Роман Дименштейн. Цитата из статьи, предложенной выше: " ... а сейчас? времена изменились, изменилась идеология, Россия входит в G8, восьмерку самых сильных государств мира. но сильных в чем? в экономике, политике, военной промышленности. а в социальной сфере? Человеческая психология и менталитет не меняются так быстро, как политика. Люди здесь еще не могут увидеть и понять, что же в таком устройстве неправильно, или, может быть, не хотят. не способны увидеть. Здесь нужен долгий процесс перевоспитания, демократизации, которая идет снизу, от обычных людей, что бы эти люди прежде всего осознали свои нужды, а потом поняли бы, что эти нужды не надо скрывать, а заниматься ими. Возможно, тогда дети из Разночиновки, вместе с другими детьми со всей России, перестанут быть ничьими детьми"
ОльгаКанивец: http://www.astrprok.ru/print.php?id=1855 22.04.2011 Прокуратурой завершена дополнительная проверка Разночиновского детского дома-интерната В ходе проверки полноты проводимой социально-реабилитационной работы с воспитанниками Разночиновского детского дома-интерната для умственно-отсталых детей и ее соответствия требованиям Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» при изучении дел освидетельствования детей-инвалидов с привлечением специалистов ТУ Росздравнадзора по Астраханской области и министерства здравоохранения выявлены нарушения как при проведении медико-социальной экспертизы инвалидов этого учреждения, так и при разработке и реализации индивидуальных программ реабилитации. В ряде случаев комплексная оценка состояния организма воспитанников при проведении медико-социальной экспертизы не осуществляется по причине отсутствия необходимых данных о состоянии здоровья, о состоянии компенсаторных возможностей организма, а также о результатах проведенных реабилитационных мероприятий. Указанные данные в нарушение требований законодательства не отражаются медицинскими работниками дома-интерната в направлении на медико-социальную экспертизу. Несмотря на малоинформативность представленных медицинских документов специалистами бюро МСЭ дополнительные сведения не выясняются, не даётся оценка сопутствующим заболеваниям. В связи с выявленными нарушениями закона прокуратурой области в адрес руководителя Главного бюро медико-социальной экспертизы по Астраханской области внесено представление. Проверкой выявлены нарушения, выразившиеся в помещении в психиатрическую больницу воспитанников, достигших 15-тилетнего возраста и не признанных недееспособными, с согласия администрации учреждения, но без согласия самих воспитанников. Администрацией учреждения вопрос о признании их недееспособными не ставился. Несмотря на то, что получить согласие на лечение от указанных лиц ввиду тяжести психического расстройства было невозможно, администрация больницы с заявлением в суд о госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке не обращалась. В связи с выявленными нарушениями Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании» прокуратурой области внесено представление главному врачу ГУЗ «Областная клиническая психиатрическая больница». По инициативе прокуратуры области проведены выездные заседания центральной психолого-медико-педагогической комиссии, которая по результатам обследования детей дала индивидуальные рекомендации по дальнейшему воспитанию и обучению 181 воспитанника, 2 воспитанника направлены в поликлиническое отделение ГУЗ «Областная клиническая психиатрическая больница» для уточнения диагноза. Комиссией сделаны выводы о необходимости для организации коррекционно-развивающей работы с воспитанниками учреждения введения в штатное расписание ставки дефектолога и усиление работы психолого-педагогического консилиума учреждения по разработке индивидуальных программ обучения для детей с множественными нарушениями в развитии. Проведенной проверкой полноты оказанной медицинской помощи умершим воспитанникам проведен документарный разбор медицинских карт, в результате которого выявлены нарушения по качеству оказания медицинской помощи умершим воспитанникам, выразившиеся в недооценке степени тяжести состояния больного, нерациональном назначении антибактериальной терапии, небрежном ведении медицинской документации. Однако выявленные дефекты в лечении на исход заболевания не повлияли, смерть детей являлась непредотвратимой. В действиях медицинских работников детского дома, допустивших вышеуказанные нарушения, признаков уголовно-наказуемого деяния не установлено. По итогам проверки прокуратурой области Министру социального развития и труда Астраханской области в связи с выявленными нарушениями закона в деятельности Разночиновского детского дома-интерната для умственно-отсталых детей внесено представление об устранении нарушений закона, привлечении к дисциплинарной ответственности виновных должностных лиц и обеспечении соблюдения прав воспитанников учреждения. Рассмотрение актов реагирования находится на контроле прокуратуры области.
Мамонова Светлана: Коллеги, возможно эту информацию уже писали на форуме, но очень прошу все-таки рассказать повторить мне: общественное движение "Невидимые дети" уже официально зарегистрировано или только в процессе?Если зарегистрировано ,то делаются ли попытки с руководством интерната при посредниках (региональная власть и тд) заключить договор о сотрудничестве, так как это сделано у нас в Павловском ДДИ 4 в Петербурге? Если попытки были, но неудачны, то почему, с какими формулировками все сорвалось? И еще, читала на форуме информацию, что губернатор Астрах.обл. вроде как готов делать шаг навстречу, встречаться с общественниками, исследовать тему. Но то, что я прочитала на его сайте о Разночиновке- мягко говоря насторожило! Можно узнать, какова ситуация на данный момент? Вопрос к организаторам поездки в интернат. Будет ли беспрепятственная возможность фотосъемки на месте с последующей публикацией в СМИ- если в интересах ребенка, то можно публиковать снимки без согласования с опекуном. Я все же хочу написать блог от "Перспектив" на Эхо Москвы, он будет общий, как затравка перед поездкой-просто о системных проблемах во всех ДДИ по стране. А потом, по итогам также предлагаю поддержку в работе со СМИ (то что в моих силах).
selena: Светлана, при написании общего блога, пока не пишите о нашей возможной поездке. Это решится после 8 числа
selena: "Народный штаб разбирается в ситуации с Разночиновским детским домом" Руководитель Народного Штаба - Дайхес Николай Аркадьевич. Телефон приемной Путина: 640998; 640999; 441071. Штаб: 443426; 443427 ДВЕ ПУБЛИКАЦИИ: * * * http://lotosgtrk.ru/obschestvo/raznochinovskiy-detdom-poluchit-meditsinskoe-oborudovanie Разночиновский детдом получит медицинское оборудование Общество Автор: Алексей Шутов 03.02.2012 14:19 Поддержка общественная и материальная. разночиновский детский дом посетил член общественной палаты России Николай Дайхес. Уже на месте, ему рассказали о существующих проблемах, и он пообещал помочь с устройством лаборатории. Региональные власти также помогут после холодов здесь начнется строительство спортивного зала. 1-ый этаж Разночиновского детского дома. Палата интенсивного ухода. Сердце здесь щемит даже у повидавших в этой жизни. У этих детей -тяжелейшие умственные расстройства, некоторые из этих малышей питаются только через шприц. Чтобы работать здесь нужно уметь любить, не за зарплату - за глаза, ведь только ими эти малыши могут что-то сказать. - Жания Хуснединова няня Разночиновского детского дома: "Мы их обнимаем, целуем. Они нас встречают такими глазами. Мы с ними здороваемся, они конечно не могут ответить, но по глазам понимаем, что они рады нас видеть". Вот уже год персонал детдома полощут в Интернете. Деятели из Астрахани и Москвы рассказывают о жутких вещах - голоде, грязи, отсутствии образовательного процесса. Детдом за эти месяцы пережил десятки проверок различных ведомств. Вот только горе-разоблачители сюда так и не доехали, не спросили как живётся детям. И что они думают об их писанине. Член общественной палаты России Николай Дайхес пустых разговоров, о том как живётся, в интернате вести не стал. Говорит, это для волонтеров. Его больше озаботило, что ребенка отсюда когда ему нужно сделать анализы или вылечить зубы везут в Астрахань. Вот только об этих проблемах разоблачителям писать не интересно. Помочь в приобретении оборудования для лаборатории и экстренной медицины. Как врач, эту задачу Дайхес наметил главной, как общественник пообещал привлечь своего коллегу к ответу. С подачи члена общественной палаты России Бориса Альтшулера сегодня травят Разночиновский детский дом. - Николай Дайхес член общественной палаты РФ: "Я сюда привезу за какую-нибудь часть тела господина Альтшулера. Пусть посмотрит, не денег на билет - дадим, машины нет до аэропорта - дадим. Нужно помочь человеку. Когда на таком строят политический капитал за это сразу надо давать по ушам". Клеветники рано или поздно успокоятся, отметила на встрече министр соцразвития Екатерина Лукьяненко, а дому нужно развиваться и этому уже никто не помешает. - Екатерина Лукьяненко министр социального развития Астраханской области: "Тепло начнётся мы завершим строительство спортивного зала, такое распоряжение губернатор уже дал. Ну и вместе с вами будем тот ремонт что сейчас ведется продолжать". Продолжится и общественная поддержка детского дома. В ближайшее время его должен посетить известный детский хирург, член общественной палаты России Леонид Рошаль. * * * Народный штаб разбирается в ситуации с Разночиновским детским домом Вокруг Разночиновского детского дома-интерната опять назревает конфликт. Столичные журналисты, в буквальном смысле, атакуют работников учреждения, обращаются напрямую и через посредников, требуют «жареных» фактов и громких разоблачений. Пишутся письма Президенту, ведется «борьба» в интернете – обстановка вновь искусственно накаляется. Хотя известно, что в прошлом году благодаря многочисленным заявлениям искателей «правды» было инициировано несколько проверок и никаких нарушений выявлено не было. Но официальным документам эти люди почему-то не верят. К сожалению, сегодня ситуация повторяется. Разобраться в этом чрезвычайно сложном и деликатном деле взялся руководитель регионального Народного штаба – Николай Дайхес, известный врач и общественный деятель. Узнал он о проблеме вчера вечером, а уже сегодня утром прибыл в Разночиновку, чтобы воочию убедиться, где, правда, а где вымысел. Как врача и руководителя крупного федерального центра оториноларингологии Николая Дайхеса, в первую очередь, интересовало, как обстоит дело в детском доме с медицинским обслуживанием детей. Поговорив с местными докторами, а их к слову, в учреждении 3, причем один – практикующий хирург, Николай Аркадьевич наметил первые «болевые» места. Детей, принимающих нейролептики, возят в город каждые полгода для сдачи анализов на плановые проверки. Помимо этого, практически с каждой травмой тоже приходится ехать в областной центр, хотя врачи могли бы, например, наложить швы на раны, никуда не выезжая, прямо на месте. Детскому дому необходима своя лаборатория и специальное оборудования для оказания первой медицинской помощи. Естественно, что в серьёзных случаях поездки в городскую больницу не избежать, но простейшие биохимические анализы можно было делать здесь. - У Вас 3 врача, надо использовать их потенциал. Пишите мне подробный список. Помогу, - попросил персонал учреждения Николай Дайхес. Затем руководитель Народного штаба осмотрел классные комнаты, спальни, зашел в отделение для самых тяжелых детей, посетил столовую, где подробно изучил меню, заглянул на склад, чтобы проверить наличие свежих овощей и фруктов в рационе ребят. В детском доме не осталось ни одного уголка, в котором бы не побывал Николай Дайхес. Он успел поговорить со многими малышами, подробно расспросил, чем они питаются, как живут, учатся и играют. После нескольких часов «экскурсии» известный врач собрал в актовом зале почти весь персонал. Разговор был недолгий, но очень продуктивный. Было видно, что Николай Аркадьевич принял близко к сердцу проблемы Разночиновки. Его возмутило, что местные сельхозпроизводители не оказывают благотворительную помощь, да и священники обходят детский дом стороной. Он пообещал вынести эти вопросы на широкое обсуждение. Однако самой большой сложностью он считает неправомерные нападки на воспитателей, нянечек, директора. - Я Вам обязательно помогу. Эту негативную информационную волну нужно гасить. Я приглашу моего коллегу доктора Рошаля, я приглашу всех правозащитников, правоохранительные органы, общественников. Мы соберем общественный совет, если нужно даже в Москве. Но Вас я в обиду не дам. Кто-то зарабатывает себе политические «очки» на больных детях – это подло и это надо прекратить, - заявил Николай Дайхес. Ну, а пока вокруг «кипят страсти», Разночиновский детский дом живет своей обычной жизнью, весной здесь планируют продолжить ремонт, поменять рамы, реконструировать спортивный зал.
selena: Не потерять бы нашего Председателя - по частям
Мамонова Светлана: конечно.
ОльгаКанивец: Мамонова Светлана пишет: Коллеги, возможно эту информацию уже писали на форуме, но очень прошу все-таки рассказать повторить мне: общественное движение "Невидимые дети" уже официально зарегистрировано или только в процессе?Если зарегистрировано ,то делаются ли попытки с руководством интерната при посредниках (региональная власть и тд) заключить договор о сотрудничестве, так как это сделано у нас в Павловском ДДИ 4 в Петербурге? Если попытки были, но неудачны, то почему, с какими формулировками все сорвалось? извините, что поздно отвечаю. общетсвенное движение "Невидимые дети" официально не зарегистрировано и пока регистрироваться не будет. заключить договор о сотрудничестве попытки были от лица БФ "Здесь и сейчас", безуспешные. Документы были отправлены в мае 2011 года в Минсоц АО, где пролежали 3 месяца, затем пришел ответ в августе, что они рады нам помочь, и надо переслать проект договора непосредственно в уреждение.Что и было сделано в начале сентября 2011.На декабрь 2011 договор не был полписан и даже не рассматривался, никакого официального ответа не получено.В личном тел. разговоре непосредственно со мной, директор заявила что ей сейчас некогда заниматься нащим договором в силу объективных причин-замена названия учреждения, изменений в Уставе согласно каких то там федеральных распоряжений и все такое прочее.Обещала вернуться к этому вопросу после НГ.Мимоходом заметила что договор(а составлялся он по образцу павловского дди с некоторыми изменениями относительно ситуации в разночиновке), является для нее кабальным и не устраивает.Ей было бы интересно развивать сотрудничество на примере костромской области(я к сожалению не в курсе как там, но со слов директора поняла, что это коррекционный интернат и что волонтеры ездят туда праздники устраивать) После НГ у нас случилось ЧП с Верой,поэтому все силы были задействованы чтобы детей оставили в семье. Проект договора есть в рабочей теме.
ОльгаКанивец: Статья про Дробинскую в Известиях http://alexandr-alymov.livejournal.com/1178404.html#cutid1 http://www.izvestia.ru/news/514734 Живой журнал разночиновского детского дома.Ведут не очень адекватные люди) http://detkin-dom.livejournal.com/
полная версия страницы